Читаем без скачивания Хищник [СИ] - Макс Мах

– Сходите прямо на крышу! Вас ждут.

И действительно, не успели подойти к краю плоской крыши, как оттуда перебросили сходни. Нечто шаткое – шириной в две доски, но Дарья не могла ударить лицом в грязь. Только не в присутствии Марка и Сабины, и, разумеется, не под любопытными взглядами встречающих.

Вдохнула, выдохнула и шагнула на мостки. Прошла, как ни в чем не бывало. Не вздрогнула, не пошатнулась. Ступила на мраморные плитки крыши, цокнули о потертый камень высокие каблуки.

– Прошу прощения! – Она повела рукой в перчатке, и загораживавший проход громила в костюме "доброго кабатчика" без возражений отступил в сторону. – Благодарю вас, месье!

Италийского Дарья не знала, но предполагала, что простые фразы на франкском здесь все-таки поймут.

Она прошла по крыше еще несколько шагов, не оборачиваясь, но внимательно отслеживая на слух то, как сходят "на берег" Марк и Сабина. Смотрела вперед, на медленно идущего ей навстречу высокого мужчину в костюме Арлекина.

"Арлекин и… Коломбина… Так, кажется?"

Чувство опасности пришло внезапно. Острое, словно ледяная игла, оно пронзило сердце, заставив застыть в жилах кровь.

Страха не было. Напротив, на Дарью снизошел удивительный покой. Время остановилось, и в гулкой тишине она услышала шаги смерти. На этот раз, костлявая шла легкой поступью молодой женщины. Длинные мускулистые ноги в мягких сапожках без каблуков. Запах пота, скорее приятный, чем отвратительный. Тихий шелест дыхания.

"И это все?" – Дарья шагнула в сторону, разворачивая тело влево, переступила ногами, словно исполняла фигуру какого-то несложного танца, и выкинула левую руку вперед, перехватывая чужое запястье. Раз! Она увидела Коломбину – длинноногая, как и предполагалось, высокая и стройная – и в тот же момент ударом правой кисти снизу выбила кинжал из руки убийцы. Два! Хват Коломбины не выдержал и раскрылся. Три! Клинок взлетел вверх, а Дарья откинулась назад и ударом правой ноги перебила женщине кадык. Упали вместе, но Дарья мгновенно оказалась на ногах, а вот Коломбина осталась лежать на мраморных плитах. Она умирала, и ее агония не была мирной.

– Браво! – сказал, приблизившись, Арлекин.

– Кто пустил сюда эту тварь? – бросил он в ночной воздух небрежный вопрос.

– Да, вроде… – протянул кто-то в ответ.

– Не могу знать… – заперхал другой.

– Дык это… – заблеял третий.

Получалось, никто не знал, как убийца оказалась на крыше. Впрочем, еще интереснее было бы спросить, с чего бы ей вообще оказаться в этот именно час на этой именно крыше!

"Чудеса!"

– Приношу свои искренние извинения! – поклонился Арлекин. – Больше такого не случится. Позже мы, разумеется, проведем всестороннее расследование, и виновные понесут суровое наказание.

В голосе Арлекина слышалась лишь сдобренная легким раздражением апатия. Усталое равнодушие и сдержанное пренебрежение. И к тому же он лгал.

"Ты послал ее сам… Но зачем?"

Дарья посмотрела на Коломбину, на потерявшее краски лицо, – "Бедная дурочка…" – и перевела взгляд на Арлекина.

– Кого вы проверяли? – спросила она холодно. – Ведь не меня же?!

– Кого придется, – пожал плечами Арлекин. – Полагаю, инцидент исчерпан. Следуйте за мной!

"Инцидент исчерпан?! Да, что же ты такое, твою мать?!" – Но она понимала, злиться бессмысленно. Ведь злость, обычно, отзвук обиды, а обижаться можно лишь на того, кто способен это оценить. Твою обиду и твою злость. Но какое дело до тебя тем же цинцам, пекущимся исключительно о своих государственных интересах? Никакого. И Арлекину этому сраному дела нет. Ни до Коломбины, которую послал на убой, ни до Дарьи, которая, сложись по-другому, могла лежать сейчас сломанной куклой на серых плитах крыши. Однако права на гнев никто отнять у нее не мог. А гнев – иное чувство. С ним можно жить и умереть, и его, как воздаяние, можно обрушить на любую голову. Даже на такую, как эта. Лицо Арлекина Дарья запомнила. Кто знает, может быть, еще встретятся, и уж тогда…

Не отвлекайся! – голос возник в голове из неоткуда и был напрочь лишен индивидуальных черт. – Будь внимательна!

"Марк?" – Он шел теперь впереди и на нее ни разу не оглянулся, и случившееся на крыше никак не прокомментировал. Сабина, впрочем, тоже. Даже бровью не повела, словно все это в порядке вещей: приехали на рандеву, подрались до смерти, как до первой крови, – и продолжили "неторопливое общение".

"Не по-людски это!" – покачала она мысленно головой, но тут же сама и сообразила, что как раз вполне по-людски. Военные это обязаны знать, но какой из нее, на хрен, офицер! Она же математик, инженер. Не пластун, одним словом, не десантник и не пушкарь!

Нащупав слабину, Дарья "подтянулась" и далее старалась держать себя в узде, "не поддаваясь на провокации" и не рефлектируя всуе.

А еще через три минуты они оказались в уютном кабинете, стены которого покрывали резные панели орехового дерева. Немного живописи, застекленные книжные шкафы в полтора человеческих роста, письменный стол, жесткие кресла.

– Ожидайте! – Равнодушным голосом предложил Арлекин. – К вам выйдут.

Он обвел комнату плавным жестом, словно показывая, где им следует "ожидать", пожал плечами и вышел. Дверь закрылась.

– Тут так всегда? – спросила Дарья, доставая из коробки очередную папиросу.

– Тут, не знаю, – усмехнулась Сабина, все еще попыхивавшая тонкой темной сигариллой, – а вообще, бывает по-разному. Но ни разу не скучно.

– Да уж! – Дарья чиркнула спичкой, посмотрела на вспыхнувший огонек, прикурила. Ей нечего было сказать, но и промолчать, исходя из контекста, представлялось дурным тоном. Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло, – ее выручила сама Лучезарная.

Стенные панели на противоположной стене комнаты разошлись, открывая потайную дверь, и в кабинет вошла женщина с фарфоровым лицом. Разумеется, это была маска – неподвижная личина, за которой, однако не ощущалось лица. Странно, но факт – Дарья никак не могла "увидеть" незнакомку. Казалось, та просто не существует. Карнавальный костюм был более чем реален – многоцветные шелка, золотая парча и невероятной красоты кружева. Что-то в китайском стиле, чуть ли не времен династии Мин. Шапка или шляпа, – Дарья не помнила, как это называется по-ханьски, но узнавание казалось бесспорным, – и фарфоровая маска, за которой, вопреки всякой логике, чудилась лишь первозданная тьма.

Женщина, "которой не было", прошла несколько шагов. Остановилась. Шевельнула головой, поворачиваясь маской-лицом ко всем присутствующим по очереди, и остановила взгляд – он улавливался как направления-векторы, проходящие через геометрические центры глазниц, – на Дарье.

– Любопытно! – Голос у Лучезарной оказался вполне человеческим. Женский, высокий, с сильным носовым призвуком. Еще немного, назвали бы гнусавым, а так нет – даже, по-своему, красиво.

– А ты умный! – повернулась она к Марку. – И немудрено! Но это неважно.

– А что важно? – спросила Дарья, ощущая невероятную уверенность в себе.

– Планы меняются! – объявила Лучезарная, снова "взглянув" на Дарью. – Располагайтесь! – она "посмотрела" на Марка, повернулась к Сабине. – Сейчас вам подадут вино и сладости. Ешьте, пейте, слушайте музыку! – кивок на огромную музыкальную машину в футляре красного дерева. – Моцарт, Монтеверди, или любезный сердцу госпожи Ворм Адриан Вилларт? Больше никаких сюрпризов, слово чести!

– Уверена? – хмыкнула Сабина.

– Вполне!

– Сколько продлится ожидание? – Марк подвинул одно из кресел, сел, и достал сигару. Казалось, он ничуть не удивлен.

– Не знаю! Мне надо поговорить с девочкой, – указала Лучезарная на Дарью и тут же поманила ее пальцем. – Иди за мной, Дари! И ничего не бойся, драться больше не придется. По крайней мере, не здесь. Нам просто нужно поговорить!

"Поговорить?!" – ситуация менялась слишком быстро даже для быстрого разума Дарьи. К тому же, она совершенно не понимала правил игры. Не представляла, с кем имеет дело, и о чем идет речь. Терялась в догадках относительно своей роли во всей этой фантасмагории. И все это, не считая того, что на данный момент заботило ее больше всего: Кто, черт возьми, дрался на крыше с Коломбиной? Она сама или "чертик из табакерки"? Что за "Бог из машины" пришел ей на помощь на этот раз, как прежде был с нею во время боя на "Лорелее" или событий в клубе "Домино"?

Дарья ведь не девочка. Скоро полтинник стукнет. Мать в ее возрасте уже старухой считалась. Ну, не старухой, допустим, – не при ее красоте и ухоженности! – но уж точно пожилой женщиной. А Дарья и умнее матери, и образование у нее лучше, да и житейский опыт опять же. Так что Дарья не пропустила, разумеется, того факта, что временами ведет себя и чувствует совсем не так, как должна, исходя из привычного состояния души и тела. Это верно, что коронному удару мыском стопы в гортань Дарью обучил поручик Голицын. Но что с того?! Трезво рассматривая обратным взглядом все, случившееся на крыше, Дарья видела, сама она убить Коломбину не смогла бы. Тело-то ее собственное, конечно. И прием разученный. Чутье – или "видение", как назвал эту способность Марк, – то же, если по совести, не чужое. Но вот все вместе…